Книга Одесский листок сообщает  - Николай Свечин

– Где это?

– Улица Новосельского, дом восемьдесят два.

– Буду там через полчаса.

Лыков откланялся, попросив полицмейстера послать Сергея, если тот объявится, к Мелисарато. Только он вышел на подъезд, как помощник попался ему навстречу.

– Идем со мной, пьяница.

– Куда?

– Похмелять тебя будем.

– Лучше кофеем, я же грек, а не какой-нибудь русопят.

– Продан обещает нас угостить. Он вчера, пока мы развлекались, расколол Челебидаки напополам. Тот признался! У него чего только не нашли – бесполезно было отпираться. Ну айда извозчика ловить.

Сыщики ждали контрразведчика не более пяти минут. Тот явился не один, а вместе с дамой, взывавшей вчера к помощи Лыкова. Только сегодня она была рыжей, а не брюнеткой, и совсем иначе завита. Из-за этого ее было трудно узнать. Плутовка лукаво улыбалась. Полицейские вскочили. Дама шутя ударила коллежского советника веером по руке:

– Противный! Так и не помогли слабой женщине, сбежали. Все вы, мужчины, одинаковы…

У Азвестопуло на лице появилось глупое выражение.

– Знакомься, – сказал ему шеф. – Татьяна Владимировна Кузура, она же Пелагея Анисимовна Эксельберт, она же Елена Пекаторос, она же… что я забыл, Татьяна?

– Дайте вашему греку быстрее кофе, – попросила агентесса. – А то выдает всю нашу компанию своим озадаченным видом.

Они заняли отдельный кабинет, и Лыков представил помощнику даму как полагается:

– Наша гостья – секретный агент Петербургского охранного отделения. Прибыла сюда под видом связного от германского резидента в Варшаве. Именно она помогла раскрыть Челебидаки.

Теперь Кузура смотрела на мужчин серьезно, отбросив притворное кокетство.

– Все получилось как нельзя лучше, – сказала она Алексею Николаевичу. – Правда, штабс-капитан Продан немного подвел. Так ожидал увидеть на встрече Амбатьелло, что, обнаружив Челебидаки, дара речи лишился. И лишь затем опомнился и сказал: вы арестованы.

Игорь Алексеевич развел руками:

– Ну бывает… Зато дальше все пошло как по нотам!

– Более всего повезло с обыском, – продолжила агентесса. – Ежемесячный доклад в Берлин был уже готов к отправке. Там упоминались шпионы из числа прислуги. Хоть и под псевдонимами, зато абсолютная улика. Еще день – и доклад уплыл бы на германском пароходе.

– Но как мог опытный резидент так спуделять? – удивился Лыков. – Держать улики в кабинете – что может быть глупее?

– Челебидаки сделал хитро, – возразил Продан. – В своем собственном кабинете ничего такого не хранил, а использовал для этого канцелярию градоначальства. Там служит столоначальником некий фон Левиз-оф-Менар. В его столе и находился тайник. Для вида фон Левиз и Челебидаки были в ссоре; это должно было отвести подозрения. Но ротмистр Кублицкий-Пиотух не зря служит по корпусу жандармов. Еще до назначения на должность одесского полицмейстера он завел в градоначальстве свою агентуру. И сейчас получил оттуда сигнал. Так что мы знали, где искать… Без Александра Павловича все было бы труднее.

Пришел официант, принес кофе с булочками, и разговор на время прервался. Когда дверь за ним закрылась, контрразведчик продолжил:

– Находка решила исход дела. Увидев, что попался с поличным, резидент думал не долго. Он сдал кучу народу: братьев Зеебрюннер, консула Онессейта, агентов-вербовщиков. Штабс-капитан Пилипенко тоже был в его сети. Именно он выкрал проект минных заграждений, чтобы избавиться от карточных долгов. Кстати, позавчера Пилипенко успешно прошел вступительные испытания в Николаевскую академию. Боюсь только, что окончить ему не дадут.

– А Двоеглазов? – взволнованно спросил коллежский советник. – Генерал Калнин был убежден, что это честный офицер.

– Так и есть, – вздохнул Продан. – Александр Константинович Двоеглазов по ряду причин был выбран на роль подставного изменника.

– Что с деньгами его бывшей жены, которые нас так смутили?

– Деньги – одна из тех самых причин, – пояснил штабс-капитан. – Это законный доход с собственности, мы проверили. Но они пригодились немцам – из-за них мы пошли по ложному следу. Так же как и ресторатор Амбатьелло должен был сойти за резидента. Неплохо придумали тевтоны, согласитесь. Амбатьелло всего лишь нечистоплотный человек, приютивший у себя шайку шулеров. Которым настоящие шпионы платили за то, чтобы они обыгрывали штабных офицеров и заманивали в их сети. Двоеглазов в карты не играл. Но у него жена немка, да еще с капиталами. И он, сам того не зная, угодил в жернова. И погиб, когда германцам понадобилось сбить нас со следа и разыграть его «побег». Увы, мы не сумеем обнаружить тело старшего адъютанта в катакомбах. Тот, кто его зарыл, сам сгинул.

Продан вздохнул, потом оживился:

– Кстати, в бумагах Челебидаки отыскался и тот самый лист схемы, который был похищен из морского батальона. Вычерченный Рыжаком и написанный рукой Фанариоти.

– Зачем немцы так рисковали? – удивился Азвестопуло. – Зачем украли лист из секретного документа? Ведь рано или поздно это бы заметили.

– Когда? – хмыкнул контрразведчик. – Не забывайте, что рисунок изъяли из черновика доклада. Сам доклад впоследствии разошелся чуть не в дюжине экземпляров, от Военного министерства до управления Одесского порта. А черновик забыли в шкафу, и лежал бы он там до скончания века. Никому бы в голову не пришло проверять, все ли листы на месте.

– Зачем тогда первый лист вообще понадобился немцам? Сняли бы копию.

– Они потребовали оригинал, чтобы убедиться в достоверности схемы. Это как бы товарный образец. Пилипенко и выкрал начало доклада. Резидент послал бумагу в Петербург на экспертизу. Ведь предатель хотел за схему немалую сумму – двадцать пять тысяч рублей. Решение мог принять только граф Люциус…

– Гельмут фон Люциус, советник посольства Германии? – вспомнил Лыков.

– Да. Еще он обер-шпион, главный резидент германской разведки в России. Без его согласия деньги не могли быть уплачены. Граф затребовал оригинал, изучил его и покупку одобрил. После чего отослал лист обратно. Но все это заняло время. Пилипенко уже отбыл в Петербург сдавать экзамены, возвращать листок на место стало некому. И Челебидаки спрятал его в секретном архиве.

– А остальные листы схемы? – продолжал наседать Азвестопуло. – Они были скопированы?

– Челебидаки прояснил и этот вопрос, – ответил штабс-капитан. – По его словам, весь доклад он переписал лично. Но оригинал взял не в морском батальоне, а у себя в градоначальстве, куда его неосмотрительно отослали военные. Скопировал и стал полистно отсылать в Берлин. Чтобы запутать контрразведку, он решил делать это не через Одессу, а кружным путем, через Петербург. И одно из писем попало к специалистам подполковника Лаврова. Клочок бумаги, который перехватили в столице, стал ключевым во всем деле. После того как секретный доклад не прочитал только ленивый, узнать, откуда протечка, было уже невозможно. Десятки, если не сотни людей могли скопировать бумаги… И лишь пропавший лист, украденный Пилипенко и не возвращенный на место, указывал на изменника. Челебидаки выяснил это, когда поговорил с капитаном Фингергутом. Тот рассказал о находке в столице и о том, что разбираться с ней в Одессу прислали опытного сыщика. Резидент понял всю опасность и для себя, и для перспективного агента, почти проникшего в академию. Началась операция прикрытия, и на заклание отдали заранее подобранных людей, Двоеглазова с Амбатьелло. В результате мы с вами, господа, сидим здесь и пьем кофе в обществе красивой дамы.